«Выбор и распределение произведений Платона в 1-м томе дается на основе некоторых строгих принципов. Во-первых, в 1-й том вошли ранние произведения Платона, произведения переходного ...»

ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ К ТОМУ 1

Выбор и распределение произведений Платона в

1-м томе дается на основе некоторых строгих принципов .

Во-первых, в 1-й том вошли ранние произведения

Платона, произведения переходного периода и началь­

ного периода сознательного объективного идеализма,

т. е. все то, что можно отнести к 90-м и 80-м годам IV в .

до н. э .

Во-вторых, мы строго стоим на точке зрения пони­

мания Платона не просто как объективного идеалиста, но именно как античного объективного идеалиста. Ан­ тичная же философия в сравнении с философией нового и новейшего времени была бесконечно проще, наивнее и ближе к народному мировоззрению. Поэтому даже учения Платона и Аристотеля весьма часто находятся в явной или неявной связи с традиционной для греков мифологией, хотя они как представители фило­ софского мировоззрения, а не просто мифологического вероучения, часто весьма энергично борются с тради­ ционной мифологией, стараясь заменить ее мудрые прозрения логически продуманными конструкциями .

В-третьих, необходимо еще раз подчеркнуть, что если бы у Платона была только одна мифология, то он не был бы ни философом-идеалистом, ни, в частности, объективным идеалистом. Распределяя произведения Платона в хронологическом порядке (в соответствии с данными современной классической филологии), мы не можем не заметить, как в его диалогах традиционная буквальная мифология постепенно уступает место тем или другим философским конструкциям, которые то противоречат ей, то стараются с ней объединиться, то остаются нейтральными .

Вот почему при распределении сочинений Платона мы имели в виду по преимуществу назревание тех гносеологии, онтологии и диалектики, которые основы­ вались на развитии учения об идеях как о принципах конструирования космоса и всего, что в космосе, на структурном характере идеальных принципов, мораль­ ных и субъективных, общественно-политических и объ­ ективных, наконец, космических основ жизни .

Ясно, в-четвертых, что первое место в этом томе должны занять те ранние произведения («Апология Сократа», «Критон», «Феаг», «Алкивиад II» и др.), которые не выходят еще за пределы философии Сократа, учителя и воспитателя Платона .

Положение дела довольно заметно меняется в трех диалогах, которые обычно тоже трактуются как «сокра­ тические», а именно в «Ионе», «Гиппии большем» и «Протагоре». Здесь, несомненно, налицо уже специаль­ но философские проблемы, и прежде всего проблемы гносеологического характера, хотя они и ставятся в связи с проблемами этическими, эстетическими или эстетико-этическими .

Уже в «Ионе» ставится вопрос о том, что такое точное знание и наука. И уже здесь Платон беспощадно бичует обывательское представление*^ мудрости и зна­ нии как о чем-то сверхъестественном, вдохновленном свыше, иррациональном. Несмотря на внешне совсем нефилософскую обстановку диалога и его тематику, здесь ставится коренная проблема знания .

Однако уже в «Гиппии большем» Платон не оста­ навливается на простом отмежевании точной философ­ ской науки от других, близких к ней областей .

В этом диалоге появляется сакраментальный платонов­ ский термин «эйдос» (или «идея»), которому отныне суждено было остаться во всей последующей филосо­ фии, хотя и в самых разнообразных смыслах .

Анализируя то, что именно нужно считать прекрасным, Платон неопровержимо доказывает ту простую, но радикальнейшую мысль, что знание всегда есть обоб­ щение, что оно всегда есть установление общих зако­ номерностей, и использует не слепые и смутные ощуще­ ния и восприятия, но сознательно и точно установлен­ ные общие идеи. Учение о гносеологическом примате общего над единичным, как мы это хорошо знаем, принадлежит уже Сократу; в этом смысле в «сократи­ ческих» диалогах Платона как будто нет ничего нового .

Однако новое здесь все-таки есть. Это установление термина «эйдос» как вполне точного философского термина: ведь сам Сократ мало интересовался логичес­ кими и терминологическими установками, которые чет­ ко фиксировали бы его философию. Само собой разуме­ 3 Платон, т. 1 ется, тут пока еще нет объективного идеализма, посколь­ ку общим идеям здесь еще не приписывается абсолют­ ного и сверхприродного существования. Но ясно, что без такой гносеологии идей не могло бы возникнуть и объективно-идеалистической онтологии .

«Протагор» — произведение чрезвычайно трудное, запутанное по своей структуре и требующее от ком­ ментатора больших усилий для формулировки его основ­ ной идеи. В произведениях Платона нас интересует эволюция его объективного идеализма. Поэтому, анали­ зируя диалог «Протагор», мы прежде всего ставим себе вопрос о том, что он дает нового на путях развития теории идей. Этот анализ приводит нас к весьма ощути­ тельным результатам. Оказывается, что идея здесь уже не просто общее как закон для единичного. Идея добро­ детели (формально «Протагор» посвящен вопросу о том, что такое добродетель) заключается не в чем ином, как в особого рода «измерительном искусстве» (в области как познания, так и переделывания ж изни). Это обстоятельство заставляет нас признать, что концепция идеи выходит за рамки проблемы общего как закона для единичного и смыкается с проблемой структурного преобразования этической областд, почему мы и считаем нужным говорить здесь об идее как о принципе смысло­ вой структуры. Уже тут платоновскую идею с полным основанием можно назвать моделью тех или других сто­ рон действительности .

В-пятых, помещаемые у нас далее диалоги «Горгий»

и «Менон», датировка которых неясна, по своему со­ держанию, несомненно, являются важнейшими вехами на том пути, который привел Платона от негативного, описательного и чисто логического понимания теории идей к прямому, объективному идеализму, т. е. к прямо­ му онтологизированию этих идей. В «Горгии» общая проблематика все еще исследуется на почве сократи­ ческих диалогов раннего периода. Но уже и здесь эта проблематика очень расширяется, и прежняя мифология начинает испытывать философско-онтологическую пе­ реработку. Однако если в «Горгии» платоновская идея перестает быть просто родовым понятием, принципом для единичного и превращается в универсальную струк­ туру и модель всей человеческой жизни, включая также и потустороннее существование, то в «Меноне» это потустороннее существование уже прямо объявлено цар­ ством идей. При этом идеи, о которых говорит «Менон», это не просто гипостазированное абстрактное понятие, не просто унылая метафизика родовых обобщений; эти отнесенные к потустороннему миру идеи на самом деле трактуются здесь как необходимейшие принципы точ­ ной науки и демонстрируются на точнейших геометри­ ческих примерах .

В-шестых, твердо встав на путь объективного идеа­ лизма, Платон продолжал все дальше и дальше разви­ вать его философскую основу, которая в «Меноне»

была лишь очерчена .

«Кратил» — одно из самых трудных и запутанных произведений Платона, наполненное, как это часто бы­ вает у Платона, бесконечными отклонениями в сторону и повторениями; при этом нет структурной ясности общего плана исследования .

Однако нет никакой возможности, да в настоящем издании нет и никакой необходимости анализировать диалог «Кратил» всесторонне, поскольку он относится не только к истории философии, но и, может быть еще больше того, к истории античной литературы и антич­ ного языкознания. И в отношении этого диалога мы будем продолжать нашу общую методологическую ли­ нию, т. е. наблюдать и исследовать развитие учения об идеях. В этом смысле «Кратил» дает, как нам представ­ ляется, достаточно осязаемый материал. «Кратил» по­ священ не чему иному, как рассмотрению субъективно­ человеческого функционирования тех идей, объектив­ ную реальность которых Платон установил в «Меноне» .

Мы поэтому предлагаем читателю анализ понятия идеи в «Кратиле» в связи с пониманием вещи, типа вещи, образа вещи, имени вещи, а также точного позна­ ния сущности вещи .

Наконец (в-седьмых), для помощи читателю при изучении всех этих далеко не простых творений Пла­ тона (а в следующих томах будут помещены еще бо­ лее трудные диалоги) необходимо самым кратким обра­ зом и по возможности яснее формулировать общий философский результат всех ранних диалогов Платона, вошедших в данный том. Между прочим, читатель убе­ дится, что перед нами здесь не только произведения с чисто философским содержанием, но иной раз и вещи менее всего философские. Платон — предмет изучения не только истории философии, но не меньше того и истории литературы и даже истории культуры вообще. Поэтому философская сторона его произведе­ ний — это только одна из сторон, и иногда ее прихо­ дится выделять из творчества Платона не без некоторого усилия. Тем не менее в настоящем издании сочинений Платона нас интересует в первую очередь философское содержание его произведений; поэтому вопрос стоит так: как можно его определить в отношении к сочинени­ ям, помещаемым в данном томе?

При всем разнообразии содержания диалогов Пла­ тона, при всей пестроте их стиля, при всей трудности и неустойчивости его философской позиции в этот ранний период мы все же обязаны сказать, что центральным учением или если не учением, то во всяком случае тенденцией является здесь у Платона определение того, что такое идея .

Наш комментарий к отдельным диалогам Платона покажет, как постепенно и часто не очень твердо, как разнообразно Платон подходил к этой концепции. Сей­ час же мы формулируем только общефилософский ре­ зультат произведений Платона, включенных в этот том, исходя из его концепции идеи .

Идея понимается Платоном как образец материаль­ ной вещи, как ее смысловая структура, как принцип ее конструирования. Более точно можно сказать: идея Платона есть исходящая из мифологических недр, объективно, самостоятельно существующая конструк­ тивная модель вещ и,— модель, которая представляет со­ бой структурный принцип порождения всех бесконечно малых ее существований и сдвигов, и в частности принцип вечного круговорота человеческой и космичес­ кой действительности .

Вот эту-то концепцию Платон и обрабатывает в произведениях, составляющих 1-й том его сочинений;

на нее он никак не нарадуется, украшает ее всеми мифологическими и поэтическими красками и трактует ее как свое подлинное и личное философское открытие .

В концепции Платона действительно содержалось подлинное научно-философское открытие общего как закона для единичного, хотя Платон и мифологизирует этот закон и хотя мы и будем на каждом шагу отмечать его односторонность, его неполную продуман­ ность, его преувеличения и отсутствие в нем система­ тически разработанного конструктивно-логического ап­ парата (несмотря на постоянное и напряженное его искание). Не забудем, что мысли эти продумывались у Платона почти за две с половиной тысячи лет до нашего времени. Разъяснением и уточнением этой слож­ ной проблематики общего и единичного, этих тончай­ ших проблем модельного конструирования действитель­ ности Платон будет заниматься в других своих диало­ гах, составляющих последующие тома этого издания сочинений философа .

А. Ф. Лосев