«Мано относится к южной группе языковой семьи манде, входящей в нигеро-конголезскую макросемью. По данным ethnologue.com 1, на мано говорят примерно 250 тыс. человек в Либерии и ...»

М.Л. Хачатурьян

СЕГМЕНТНАЯ ФОНОЛОГИЯ ГВИНЕЙСКОГО МАНО

Мано относится к южной группе языковой семьи манде, входящей

в нигеро-конголезскую макросемью. По данным ethnologue.com 1, на

мано говорят примерно 250 тыс. человек в Либерии и Гвинее. Исследование гвинейского варианта мано проводилось в рамках этнолингвистической экспедиции в Республику Гвинея в январе-феврале

2009 г. под руководством В.Ф. Выдрина 2 .

В данной работе производится анализ фонологической системы гвинейского варианта языка мано: основное внимание уделяется анализу фонемного состава, а также затрагиваются супрасегментные особенности фонологии мано, такие как структура слога и метрической стопы .

Языковые данные, представленные в статье, получены в результате работы с информантом Эли Санди .

1. Согласные фонемы p t k kw kp смычные глухие b d g gw gb смычные звонкие имплозивные f s щелевые глухие v z щелевые звонкие w l y сонанты (m) (n) () (w) носовые сонанты Фонема /l/ реализуется как [r] в том случае, если является серединным согласным стопы типа CVLV при условии, что первый согласный — денто-альвеолярный или палатальный (кроме /l/). В остальных случаях, т.е. в начальной позиции и в стопах структуры CVLV, где http://www.ethnologue.com/show_language.asp?code=mev .

Исследование осуществлено в рамках проекта «Разработка автоматического глоссирования текстов языков с грамматическими тонами: семья манде»

по программе фундаментальных исследований Президиума РАН .

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_04/978-5-88431-148-7/ © МАЭ РАН М.Л. Хачатурьян первый согласный — лабиальный, велярный или лабиовелярный, фонема /l/ реализуется как [l]. Кроме того, возможна интерпретация серединного [n] в стопе CVnV как аллофона /l/ при начальном носовом согласном (см. раздел, посвященный фонематическому статусу носовых согласных) .

Проблемы фонемного статуса лабиальных согласных (следует ли трактовать сочетание [kw] и [gw] как согласную фонему или как сочетание согласного с гласным //, /o/ или /u/, подвергшимся редукции), а также носовых согласных (следует ли их интерпретировать как фонемы или как аллофоны ртовых согласных) будут обсуждаться дальше .

1.1. Фонологический статус вел

‘дрова’ на фонетическом уровне «расслаивание» не прослеживается .

Чтобы это выяснить, анализировались последовательности, содержащие фонему // и сочетание [kw], так что указанную фонему и сочетание звуков можно было сравнить в пределах одного предложения .

Анализ спектрограмм этих предложений показал, что сочетание, которое информант интерпретирует как /kw/, фонетически оказывается ближе к [k], чем то, которое он интерпретирует как /k/ .

Следовательно, нет основания для слов [kwn] ‘баклажан’, [kwi] ‘отгороженный участок’, [gw] ‘штукатурить’ интерпретировать [kw()] как /k()/, [gw()] как /g()/. Не вполне ясно, как следует интерпретировать слова [kw] ‘калебаса’, [kwi ] ‘дрова’: либо пренебречь интерпретацией информанта и трактовать эти слова исходя из фонетической реализации, либо следовать интерпретации информанта и постулировать нерегулярное фонетическое изменение.

На данный момент принять однозначное решение не представляется возможным:

требуется большее количество словарных единиц для анализа .

Рассмотрим вторую проблему, а именно — возможность интерпретации сочетаний [kw] и [gw] как одной согласной фонемы или как сочетания гласной и согласной фонем. Если интерпретировать [kw] как сочетание согласной и гласной фонем (/ko/, /k/ или /ku/), в слове [kw] ‘инициированный’ пришлось бы констатировать слово уникальной структуры CV1V2V3, в словах [kwi] ‘отгороженный участок’, [kw] ‘белый человек’, [kw] ‘инициированный’, [gw] ‘штукатурить’, [kwn] ‘баклажан’ — сочетание гласных заднего и переднего ряда .

Поэтому для этих слов приходится признавать наличие согласных фонем /kw/, /gw/. Следовательно, в фонемном инвентаре эти фонемы есть .

Сочетание звуков [kw], [gw] встречается в некоторых производных словах. Например, в /g/: глагол g ‘выходить’ + показатель причастия -. Фонетически эта форма выглядит как [gw], причем [w] оказывается носителем высокого тона, а значит, в данном случае это явно гласный, поскольку согласный [g], будучи звонким взрывным, является скорее тонопонижающим, и, следовательно, высокий тон, отличный от тона гласного, на [w] может появиться только оттого, что это не глайд, а редуцированный гласный. Таким образом, в подобных случаях мы не обязаны интерпретировать [kw] и [gw] как одну фонему, несмотря на то что она есть в инвентаре .

Оставшиеся слова, [kw] ‘гриф’ и [gwagwa] ‘ворон’, могут быть фонологически интерпретированы несколькими способами. Эти слова не производны (точнее, форма [gwagwa] является немотивировым редупликатом), и [w] в обоих случаях не несет тона, отличного от тона [] и [a]; таким образом, эти слова могут быть проинтерпретированы как /kw/ и /gwagwa/ соответственно .

Другой вариант — постулирование гласной фонемы, но при этом неясно, какой: /u/, /o/ или // (и соответствующих носовых в слове [gwagwa] ‘ворон’, поскольку назальность в мано распространяется на все сочетание CVV), поскольку редуцироваться могла любая из этих гласных. При этом в мано слова структуры Сua, Coa или Ca крайне редки: это слова t ‘галаго’, l ‘обезьяна (Philiocolobus tholloni)’, ba ‘могила’, d ‘гриф’, ff ‘легкий’, у всех слов явно выделяются два гласных, но какой это гласный, /o/, // или /u/, сказать трудно .

Будем считать, что вопрос о фонемном составе слова [kw] ‘гриф’ и [gwagwa] ‘ворон’ остается открытым: признание, с одной стороны, «редкой» согласной фонемы, с другой — еще более редкого сочетания гласных фонем. Но поскольку принять какое-то решение представляется необходимым, остановимся на варианте kw и и gwagwa .

При этом бесспорно, что согласные /kw/ и /gw/ являются маргинальными фонемами .

1.2. Проблема носовых согласных. Для многих языков манде определение статуса носовых согласных является отдельной проблеЭлектронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_04/978-5-88431-148-7/ © МАЭ РАН Сегментная фонология гвинейского мано мой — являются ли они особыми фонемами или аллофонами неносовых. Почти для всех языков южной группы манде назализация вообще описывается как просодическое явление, распространяющееся на всю стопу и являющееся одним из основных признаков выделения стопы .

Стопа понимается как единица плана выражения более высокого, чем слог, уровня, которая может состоять из одного или нескольких слогов и обладает повышенной степенью внутренней связанности [Выдрин 2008].

В результате в языках манде носовые согласные появляются в следующих случаях:

1) в назализованных стопах (в особенности в языках манде южной группы, например в различных диалектах дан, где интегрированность фонем в стопе особенно четко прослеживается),

2) при чередовании после конечного /N/ предшествующей стопы, в том числе в диахронии (в том случае, если конечный /N/ реализуется только как чередование следующего согласного и вне контекстов чередования не выделяется); последующий гласный в этом случае остается неносовым (это явление наблюдается в юго-западных манде, например в кпелле, см.: [Коношенко 2008]) .

Таким образом, если носовые и ртовые согласные оказываются дополнительно распределены, то носовые согласные в таких языках признаются аллофонами соответствующих ртовых. Так, например, в кла-дан [m], [n], [], [w] интерпретируются как аллофоны согласных //, /l/, /y/, /w/ соответственно .

Итак, для доказательства того, что носовые согласные являются отдельными фонемами, нужно рассмотреть оба контекста. При этом пары, для которых устанавливается фонологический статус, следующие: [m] — [], [n] — [l], [] — [y], [w] — [w]. Это выводится из контекстов чередования (см. раздел, посвященный фонематическому статусу /N/) .

Что касается пункта 1), то назализация в стопе проявляется на гласных и на согласных.

Поэтому нужно:

– предъявить последовательности структуры CV: ртовый согласный (//, /l/, /y/, /w/) и носовой гласный. Если в контексте назализованного гласного оппозиция между носовыми и неносовыми согласными сохраняется, то это является доводом в пользу того, что носовые согласные являются отдельными фонемами;

– можно было бы также предъявить контексты, где в одном слоге встречаются неносовые гласные и носовые согласные, но это сделать трудно, поскольку в слоге с носовым согласным довольно непросто определить, является ли гласный носовым или нет;

– в рамках обсуждения явления сорезонантности в стопе выявить инвентарь согласных в интервокальной позиции: в большинстве южных языков манде в стопе инвентари согласных в начальной и в серединной позициях не совпадают, и назальность срединного согласного целиком зависит от гласных и начального согласного (место образования). В зависимости от этих параметров появляется один из аллофонов: например в гуро [l#], [r$], [n$], [r$] [Vydrine 2005]. В других языках, например в дан-гуэта, в назальном контексте могут встречаться как [n], так и [l], но не [l]. Если в мано не будет обнаружено зависимости между качеством начального и срединного согласного в последовательностях типа CVCV, то это будет аргументом в пользу того, что носовые согласные являются отдельными фонемами .

Что касается пункта 2), даже если будет обнаружено аллофоническое варьирование в каких-либо фонетических контекстах, это не опровергнет гипотезы о наличии отдельных фонем, если предыдущие условия будут выполнены .

Последовательности структуры CV: ртовый согласный (//, /l/, /y/, /w/) и носовой гласный — в мано обнаруживаются. Например, lo ‘хобот’, ei ‘мало’, kolo ‘скелет’, kl ‘хамелеон’, yeiz ‘жалость’ и даже минимальная пара: w ‘мочеиспускательная железа’ vs wei ‘ступа’, bl ‘банан’ vs bolo ‘царапина’. Таким образом, в контексте назализованного гласного оппозиция между носовыми и неносовыми согласными сохраняется .

Что касается позиции после носовых согласных, то, как и ожидалось, убедительных контекстов, противопоставляющих носовые и чистые гласные, не обнаружилось, поэтому необходимо принять решение, что в контексте носовых согласных гласные по назальности не различаются (такое же, как в кпелле: «назализацию гласных в контексте до и после лексических носовых согласных считать нефонологической и не фиксировать на письме, т.к. в этой позиции носовые гласные не противопоставляются неносовым» [Коношенко 2008: 22]) .

Что касается зависимости качества начального и срединного согласных в словах структуры CVCV, то оказалось, что гармония соЭлектронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_04/978-5-88431-148-7/ © МАЭ РАН Сегментная фонология гвинейского мано гласных по назальности является одним из свойств, определяющих наличие стопы в мано, и в большей части слов начальный и срединный согласные одинаково охарактеризованы по назальности. Этому правилу подчиняются все без исключения слова структуры CV1CV1, которых в моем списке насчитывается порядка 210, и 38 из 41 слова структуры CV1CV2. Три оставшихся слова, omo ‘пастушок’ (птица), lm ‘забывать’, ln ‘считать, подсчитывать’, нарушают, кроме свойства гармонии согласных, и другие свойства, определяющие стопу. Все три слова нарушают ограничение на срединный согласный (которым должен быть либо [l], либо [n] в зависимости от назальности начального согласного), а слово ln ‘считать, подсчитывать’ — еще и свойство гармонии гласных по ряду (гласные должны совпадать либо по ряду, либо один из них должен быть гласным /a/). Из этого следует, что эти слова являются двустопными. Таким образом, поскольку в стопе носовые и ртовые согласные оказываются дополнительно распределены, анализ слоговой структуры показывает, что носовые согласные являются аллофонами неносовых .

При этом обнаружено одно слово структуры CV1CV2 с носовым вторым гласным, в котором интервокальные [n] и [l] свободно варьируются. Это слово ala ‘молоток’. Это варьирование, конечно, свидетельствует в пользу версии про аллофоны. Возможно, при дальнейшем исследовании будут обнаружены слова с аналогичным варьированием или станет известно, что уже имеющиеся слова также это варьирование допускают .

Таким образом, носовые согласные мано оказываются на переходной стадии между аллофонами ртовых и отдельными фонемами. Вопрос об их статусе нуждается в дальнейшем изучении .

При этом существует ровно один контекст, в котором происходит чередование //, /l/, /y/, /w/ с соответствующими им носовыми согласными. Этот вопрос будет рассмотрен ниже, в разделе о фонематическом статусе /N/ .

1.3. Фонематический статус /N/. В мано начальные чередования согласных //, /l/, /y/, /w/ с [m], [n], [], [w] возникают в случае сочетаний местоимения 1 л. ед. ч. несубъектной серии N с существительными с релятивной семантикой и с послелогами. В тех случаях, когда местоимение не вызывает чередования, оно реализуется как [n] .

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_04/978-5-88431-148-7/ © МАЭ РАН М.Л. Хачатурьян В языках Африки к югу от Сахары широко распространено чередование начальных согласных. При этом «чередования согласных чаще всего объясняются, хотя бы с диахронической точки зрения, влиянием носовых на другие согласные, с которыми они вступают в контакт» [Creissels 1994: 143] .

Указанное чередование в мано происходит, когда следующее за местоимением слово начинается с //, /l/, /y/, /w/ 3, которые изменяются в [m], [n], [], [w] соответственно. Чередование происходит в обе стороны: согласные //, /l/, /y/, /w/ приобретают назальность, как у местоимения, а /N/ ассимилируется по месту образования, поэтому происходит геминация. Например, N i [m m i ] ‘мой друг’, N loko [nnoko] ‘моя мать’, N yi [i ] ‘во мне’. При этом носители языка мано утверждают, что это чередование факультативно: в медленной речи допустимо произносить [n loko] и т.п .

При этом есть местоимения 1 л. ед. ч. других серий, которые на фонетическом уровне также реализуются как [n] или [nn] с различными тонами. В этом случае, однако, ассимиляции нет. Например, N lo [n l] pl ‘я иду (сейчас)’ .

Возникает вопрос: если все серии местоимений 1 л. ед. ч. представлены одной и той же фонемой, почему в одних случаях она вызывает чередования, а в других — нет?

Эта разница объясняется разным типом синтаксической связи между местоимением и последующим словом .

У несубъектных местоимений 1 л. ед. ч. синтаксическая связь с последующим словом в большинстве случаев оказывается более сильной, чем у местоимений 1 л. ед. ч. остальных серий. Несубъектное местоимение оказывается с последующим словом в одной синтаксической группе: сочетаясь с послелогом — в послеложной, с существительным — в именной, будучи объектом глагола — в глагольной. При этом большинство местоимений, не вызывающих чередования, оказываются в именной группе субъекта, тогда как следующее слово является либо прямым объектом, либо глаголом, т.е. принадлежит глагольной группе .

Подходящего контекста для /w/ (т.е. существительного с релятивной семантикой или послелога, начинающегося с /w/) найти не удалось, но исходя из того, какие согласные подвергаются чередованию в других языках манде, мы предполагаем, что при расширения словаря такие слова будут найдены .

Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_04/978-5-88431-148-7/ © МАЭ РАН Сегментная фонология гвинейского мано Но притяжательное местоимение, употребляющееся с автосемантичными именами, на фонетическом уровне тоже реализуется как [n], т.е. точно так же, как и несубъектное местоимение, при этом оно не подвергается ассимиляции .

С одним и тем же словом может употребляться как серия несубъектных местоимений, так и серия притяжательных местоимений, в зависимости от того, какой тип связи обозначается.

Например, слово n ‘червяк’ при обозначении кишечных червей, т.е., в сознании говорящих, неотделимых от человека, употребляется с несубъектной серией:

n, ‘твой червяк’. При обозначении каких-то «отдельных» червей используется серия посессивных местоимений: n, ‘твой червяк’ .

При этом при обозначении кишечного червя, извлеченного из человека, также используется серия посессивных местоимений. Поскольку эти две серии местоимений в этом смысле не являются дополнительно распределенными и разница в их употреблении с одним и тем же словом объясняется различным типом отношений, вполне обоснованно можно говорить о разных синтаксических связях .

Это подтверждается также данными диахронии. Похоже, что серия притяжательных местоимений произошла из серии несубъектных сращением последним с посессивным показателем, имеющим низкий тон .

Подобный показатель есть и в современном языке, это показатель l:

loko la gba ‘собака твоей матери’ .

Приведем целиком несубъектную и посессивную серии .

местоимений несубъектной серии именно низким тоном. Если по каким-то диахроническим причинам местоимение 1 л. ед. ч. не претерпело никаких поверхностных изменений в результате слияния с посессивной частицей, это не значит, что язык не «помнит» о том, что она когда-то там была .

Поведение фонемы /N/, которая образует местоимения 1 л. ед. ч .

различных серий, помимо несубъектной, абсолютно аналогично поведению гласных фонем. Эти местоимения фонетически реализуются как [n] или [nn] с различными тонами и никогда не вызывают чередований начальных согласных. Гласные также бывают фонетически краткими, долгими, могут нести различный тон и не вызывают чередования. При этом поведение фонемы /N/ отличается от поведения согласных, которые не несут тон и не различаются по долготе-краткости (исключая случаи геминации, но здесь, очевидно, речь идет об ассимиляции, а не о долготе или о сочетании двух одинаковых согласных). Следовательно, фонема /N/ должна быть отнесена к гласным фонемам и может самостоятельно образовывать слог в отличие от согласной фонемы //, которая встречается в интервокальной позиции .

2.1. Проблема определения подъема гласных. Основные проблемы при идентификации фонемы возникают при определении подъема гласного, в особенности у пар /e/ vs //, /o/ vs //. Я ориентировалась на интуицию информанта и на числовые значения формант. Однако оказалось, что иногда интуиция информанта и показания компьютерного анализатора звучащей речи вступают в противоречие. Например, в словах g ‘тратить’; ‘выходить’ и g ‘дарить’; ‘орехи кола’ (фонемы определены со слов информанта) значения формант F1 и F2 следующие:

g g ‘дарить’ ‘выходить’ g g ‘орехи кола’ ‘тратить’ Видно, что в этом случае нужно либо определять фонемы исходя из значения формант, пренебрегая интуицией информанта, либо следовать мнению последнего. В любом случае, в будущем необходимо будет сделать дополнительную, контрольную запись с информантами .

Однако для глаголов нашлось решение проблемы. Оказалось, что глаголы, оканчивающиеся на разные гласные, по-разному ведут себя при присоединении показателя причастия -. Глаголы, оканчивающиеся на /u/, /i/, а также на гласный, реализующийся как [e] или [], [o] или [], присоединяют показатель -, при этом в глаголах, которые имеют структуру CVV, отпадает последний гласный, и - присоединяется вместо него. Другая часть глаголов (с гласными /a/, а также гласным, реализующимся как [e] или [], [o] или [] на конце) ведет себя подругому: в глаголах, которые имеют структуру CVV или CVCV, ничего не меняется, а в глаголах, которые имеют структуру CV, удлиняется гласный, так что структура последнего слога приобретает вид CVV, причем тон последнего сегмента низкий. Таким образом, в последнем случае вокалический суффикс ассимилируется гласным основы. Единственное предположение, которое можно сделать, — это то, что выбор происходит в строгой зависимости от подъема гласных в паре, причем значения формант показывают, что вторую группу составляют глаголы Электронная библиотека Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_04/978-5-88431-148-7/ © МАЭ РАН М.Л. Хачатурьян с более открытым гласным. Это совпадает с интуицией информанта .

Таким образом, по форме причастия можно определить качество гласного, например, для минимальной пары глаголов:

+ - =, + - = .

Для южных языков манде нетипично, чтобы назализованные гласные имели столько же степеней открытия (или подъемов), что и чистые. Но оказалось, что в мано это именно так, что доказывается с помощью причастных форм глагола. Например, bee + - = bea vs gb + = gb; do + - = doa vs f + = f .

Таким образом, для глаголов правило установления фонемы ясно выявлено. Для существительных такого правила выявить не удалось, и поэтому для спорных случаев, когда формантные показатели не дают однозначного ответа или вступают в противоречие с мнением информанта, решение принять затруднительно .

Однако проблема со значениями формант остается открытой. Возможно, дело вовсе не в разной степени открытости, а в разной степени продвинутости корня языка (признак +ATR, -ATR) .

2.2. Фонематический статус носовых гласных. Что касается носовых гласных, то, как уже было сказано выше, в позиции после носовых согласных затруднительно определить качество гласного, поскольку речь в этих случаях идет о степени выраженности назальности: вслед за носовым согласным в силу ассимиляции гласный в любом случае назализуется. Таким образом, я предлагаю считать фонематичной назальность гласных только в контексте ртовых согласных .

2.3. Фонематический статус долгих гласных. В мано гласные противопоставляются по долготе/краткости, например:

того, что долгие гласные являются бифонемными сочетаниями, служит поведение глаголов в форме причастия. Причастная форма с удлиненным гласным, с точки зрения признания или непризнания за долгими гласными статуса фонем, может иметь две возможные интерпретации:

1) если долгие гласные — отдельные фонемы, то с глаголом происходит следующее: показатель причастия элиминируется, а у конечной гласной появляется признак [+ long] и сложный тональный контур:

в начале контура тон такой же, как у исходного гласного, а в конце — низкий, как у - .

2) если долгие гласные — бифонемные сочетания, то с глаголом происходит следующее: показатель причастия - ассимилируется предыдущим гласным по ряду и подъему, при том что его тон не меняется .

Ясно, что вторая интерпретация предпочтительнее хотя бы исходя из критерия морфемной границы: если есть очевидная граница морфем, то должна быть постулирована граница фонем .

Другой довод в пользу того, что фонетически долгие гласные являются бифонемными сочетаниями, извлекается из тональной системы. В мано краткие гласные никогда не несут модулированных тонов .

Модулированные тоны, причем всех возможных типов, бывают только у фонетически долгих гласных, из чего мы делаем вывод, что фонетически долгие гласные должны быть проинтерпретированы как сочетание двух гласных, каждая их которых несет определенный уровневый тон .

Третий довод в пользу бифонемной интерпретации фонетически долгих гласных дает слоговая структура. Во-первых, последовательности типа CVCV с фонетически краткими гласными крайне частотны, а с фонетически долгими — нет; первые могут являться стопами, а вторые — нет. Во-вторых, структуры CV1V2 могут состоять только из двух кратких гласных. Таким образом, фонетически долгие гласные не способны образовывать стопы типа CVCV и CV1V2 .

Все эти доводы свидетельствуют в пользу того, что фонетически долгие гласные должны быть проинтерпретированы как бифонемные сочетания .

Литература Выдрин В.Ф. Метрическая стопа в языках манде // Фонетика и нефонетика: К 70-летию Сандро В. Кодзасова. М: Языки славянских культур, 2008 .

С. 308–317 .

Коношенко М.Б. Фонологическая система гбали (северного диалекта языка кпелле): Курсовая работа. СПбГУ, 2008 .

Creissels D. Aperu sur les structures phonologiques des langues ngroafricaines. Grenoble: ELLUG, 1994 .

Vydrine V. Quelques recommendations mthodologiques concernant la description des langues mand-sud // Mandenkan. 2005. N 41. P. 1–22 .