«Ирина Вепрева Метаязыковой привкус эпохи Избранные работы последнего десятилетия Palmarium Academic Publishing Impressum / В ы х о д н ы е д а н н ы е Bibliografische Inform ation der ...»

Таким образом, при освоении русским языком анализируемых заимство­ ваний слова креативный, креатив воспринимаются двояко: с одной стороны, как синонимы лексемам творческий, творчество, с другой стороны, как стили­ стически сниженные, сленговые варианты русским словам высокого стиля. От­ сюда - расширенная сочетаемость креативный, креатив по сравнению со сло­ вами творческий, творчество. См., например, сочетаемость прилагательного креативный: креативная мысль, креативный замысел, креативная энергия, креативные способности, креативное начало, креативные сыщики, креатив­ ный продюсер, креативная обложка, креативная кухня, креативные сэндвичи, креативное меню, креативные часы, креативные маечки, главная креативная часть мужского организма и др. Широкая сочетаемость позволяет выявить у слова креативный дополнительные оттенки значения: ‘ нестандартный, неба­ нальный, свежий, талантливый’ .

Мы наблюдаем, что при усвоении анализируемых слов за ними закрепля­ ется определенная (профессиональная) сфера употребления. Креатив - это творческая составляющая в разработке рекламной кампании. Чаще всего слово креатив употребляется для обозначения творческой (визуальной и звуковой) части рекламного сообщения. Кроме того, большинство российских реклами­ стов используют лексему креатив, когда подразумевают творческую идею, при этом предполагая обязательное присутствие оригинальных, самобытных, свое­ образных, творческих моментов. Креативом же в PR принято называть нестан­ дартные решения тех или иных задач. Креатив рассматривается скорее как творчество в бизнесе .

Этому специализированному значению способствовало и появление ро­ мана «Generation П» В.Пелевина, герой которого в определенный момент полу­ чил предложение войти в штат известной компании:

-Кем? - спросил он. - Криэйтором. - Это творцом? - переспросил Та­ тарский. - Если перевести? Ханин мягко улыбнулся. - Творцы нам тут не нуж­ ны, - сказал он. - Криэйтором, Вава, криэйтором .

Кроме указанных выше профессиональных областей, нам удалось вы­ явить еще две сферы специализированного употребления данных слов:

1) парикмахерское дело: Лучшими в номинациях «Женская стрижка с креативным окрашиванием» и «Вечерняя прическа из длинных волос» были признаны работы тулячки Ирины Королевой; Зато мужскую стрижку с креативным окрашиванием лучше всех сделала калужанка Наталья Корнеева .

Существуют и профессиональные композиты-номинации с этим словом, на­ пример, креатив-гель сверхсильной фиксации .

2) спортивная сфера: Игру футболистов комментаторы оценили как креативную .

Подведем итоги нашим наблюдениям. В русском языке наряду с синони­ мичным употреблением слов креативный - творческий, креатив - творчество формируется специализированное значение, закрепленное за определенными профессиональными сферами употребления, прежде всего, в рекламном деле .

Креативом называют прикладное творчество, ограниченное рамками постав­ ленных целей. Многообразие оценочных обертонов, ирония, нередко сопровож­ дающая употребление заимствования, рост однокоренных образований - все это свидетельствует о национально специфическом освоении актуальных слов креативный, креатив в русском языке и общественном сознании .

Литература Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000 .

Вепрева И.Т. Игровые манипуляции с орфографией в Интернет-общении // Материалы XI Конгресса МАПРЯЛ «Мир русского слова и русское слово в мире». Т.1. Новое в системно-структурном описании современного русского языка. Речевая деятельность: современные аспекты исследования. София. 2007 .

С.298-302 .

Вепрева И.Т., Кутенева Т.А. Лексема пиар: к вопросу о деривационном потенциале заимствованных слов // Современная языковая ситуация в свете лингвокреативной деятельности: Материалы Мещдунар. науч. конференции «Язык. Система. Личность: Лингвистика креатива», 24 - 26 апреля 2008 г .

Уральский государственный педагогический университет. - Екатеринбург, 2008. - С. 3 5 - 44 .

Колесов В. В. Русская речь: Вчера. Сегодня. Завтра. СПб., 1998 .

Колесов В. В. Риторические основы президентской речи (Послесловие к послесловию) // М.В. Гаврилова Когнитивные и риторические основы прези­ дентской речи (на материале выступлений В.В. Путина и Б.Н. Ельцина) СПб,

2004. С. 242-246 .

Мустайоки А., Вепрева И.Т. Какое оно, модное слово: о вопросу о пара­ метрах языковой моды // Русский язык за рубежом. 2006, №2. С.45-62 .

Никитина С.А., Казкенова А.К. Заимствованное слово в словообразова­ тельной системе современного русского языка // Русское слово в мировой культуре. Мат-лы X Конгресса МАПРЯЛ. СПб, 30 июня-5 июля 2003 г. Пле­ нарные заседания: сб. докл. В 2-х т. Т.1. СПб, 2003. С. 413-419 .

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4 изд .

М., 1999 .

Русская грамматика. Т.1. М., 1980 .

Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского языка / Под ред. М.В.Панова.

М., 1968:

Wesbster’s new universal unabridged dictionary of the English Language. New

York. 1996:

Авгиевы конюшни политической лексики, или о феномене грязного слова в современном русском языке Противопоставление чистого слова словам грязным не ново в русском языке. Современная культура речи определила коммуникативные качества хо­ рошей речи, в ряду которых присутствует качество чистоты речи. Чистой, прежде всего, является речь, свободная от «элементов, чущдых литературному языку по нравственным и эстетическим соображениям» [Матвеева 2003: 397] .

Аномальным является грязное слово, унижающее достоинство адресата. К грязным словам относится так называемая обеденная лексика, подвергающаяся в русской культурной традиции запрету на открытое употребление, особенно в письменной речи. В эту лексику входят скатологическая лексика в ее прямых значениях (табуированные номинации, связанные в своем первичном употреб­ лении с обозначениями телесного низа и его физиологических функций) и рус­ ский мат .

Современный политический дискурс дал повод продолжить традицион­ ную метафору. Существует расхожее мнение, что политика - это грязное дело .

Негативная характеристика политической деятельности указывает на ее связь с неблаговидными поступками и нечистоплотными делами людей, вовлеченных в политический процесс, см., например: Нередко наше «кучерявое лицо реформ», как прозвали Немцова в народе, бранится более определенно: «Говорят, поли­ тика - грязное дело, политика - говно и политики - тоже» (Литературная газе­ 23 Eigenes und Fremdes in der Slavia: Festschrift fur Ewa Kom orowska zum 50. Geburtstag / Hrsg .

Ursula K antorczyk, H arry W alter. Greifswald, 2007 .

та, 09.02.2005; 5) .

В последние годы в средствах массовой коммуникации появились призы­ вы смыть политическую грязь, очистить политическую речь от грязных и обидных слое, отмыть слово, добавить в политическую грязь немного чисто­ ты. Помимо критики непорядочной деятельности политиков, эти требования эксплицируют критику политической речи, которая изобилует лексемами обсценного жаргона, несущими примитивность, ненависть и агрессию. Кроме то­ го, высказывания об очистке политического языка не просто фиксируют стили­ стическое снижение современной речи, а говорят о семантических процессах, которые происходят в русской политической лексике: Мы за последние годы ухитрились замусолить, лишить смысла, подарить разного рода радикалам и проходимцам многие очень важные слова. Патриотизм, либерализм, па­ мять, демократия, консерватизм... Так, может быть, хватит? Может быть, пора уж е отмыть ключевые понятия нашего гражданского словаря от налипшей на них политической грязи? И именно с этого начать воссоз­ дание положительного образа России (Советская Россия, 22.05.2003) .

Что представляют собой слова, которые требуют «стирки»? Прежде всего, это слова-идеологемы, обладающие спецификой смысловой структуры, а также лексические единицы, получившие в ходе своего употребления в политическом дискурсе идеологические негативные приращения. Идеологическое отражение действительности на уровне языкового знака проявляется в наличии прагмати­ ческого компонента, оценочного по своей природе. При этом «предметные и оценочные значения предстают как бы склеенными, жестко впаянными» [Эп­ штейн 1991: 19] в структуре слова. Идеологемы представляют собой закончен­ ные суждения, субъективно характеризующие денотат. «Отмывание» политиче­ ского слова представляет собой процесс идеологической деидентификации и сводится к новому оцениванию идеологем, ставших проблематичными, к фор­ мированию новых прагматических смыслов либо к их полной редукции .

Выделим две группы слов политической сферы, семантика которой имеет «грязную» негативную нагруженность .

В первую группу входят идеологемы советского периода. Будучи состав­ ляющими советской идеологической системы, они дискредитировали себя в пе­ риод кардинальной смены социальных устоев. Резкая идеологическая переори­ ентация, изменение идеологической оценки в конце 1980-х - начала 1990-х го­ дов шло по линии линейной причинно-следственной связи: старое, уходящее оценивалось со знаком «минус», новое, развивающееся - со знаком «плюс». На современном этапе развития страны демонстративное отрицание прошлого сменяется осмыслением старых политических номинаций с позиций человека нестабильного общества. Особое место в переосмыслении отводится носталь­ гии по прошлому. Когда исчерпана энергия разрушения, но не решены принци­ пиальные проблемы общественного и государственного устройства переосмыс­ ление ценностных установок становится более сложным. Современная дейст­ вительность заставляет признать многофункциональную роль идеологии в об­ щественной жизни, без которой нельзя определить стратегию общественного развития. Сегодня говорят о дефиците новой идеологии, объясняющей мир и позволяющей в нем жить. Метаязыковые высказывания последнего времени все чаще констатируют факт нейтрализации отрицательной оценки многих совет­ ских идеологем. «Отмыванию» подвергается и сама ключевая лексема идеоло­ гия. Ср. рефлексивы 1990-х: Слово «идеология» превратилось в ругательное;

Есть в нашем лексиконе ставшее почти бранным, неприличным слово «идео­ логия»; Мне не нравится слово «идеология» - от него попахивает старой марксистско-ленинской лексикой, что несет отрицательный заряд энергии;

- рефлексивы текущего момента '.Должна быть в стране идеология рос­ сийская! Коль скоро нам предрек Господь свой особый путь, значит, у нас и идеология должна своя быть. Воспитывать в первую очередь патриотизм и любовь к Родине - главное; Пора прекратить с отвращением отворачивать­ ся от слова «идеология». Пора признать, что без этого понятия нет госу­ дарства; В наши дни удалось «сиять заставить заново» это величественное слово идеология .

Во вторую группу включаются лексемы, ставшие «грязными» по разным причинам уже в новое время. Обратимся к характеристике некоторых полити­ ческих терминов современной России. Проанализируем две «грязные» едини­ цы, которые надо «отмыть». Речь пойдет о лексемах реформа и демократия. О запачканности этих слов свидетельствуют многочисленные метаязыковые вы­ сказывания: Идея демократии (вместе с самим словом) была присвоена и употреблена теми, кто был умнее Егора Лигачева и Нины Андреевой. Новому поколению приглянулись свободолюбивый триколор и слово «демократия». Лет еще пять назад нам бы не привиделось и в страшном сне, что слово «демо­ крат» может стать ругательством. Не экспрессивом, как какое-нибудь «деръмократ», а устало-равнодушным, нейтрально-пародийным. Нейтральное ругательство - это и есть самое страшное. Умерщвленные слова дурно пах­ нут. Слово "демократ", став маскхалатом чиновничества, обречено было пре­ вратиться и в ветошь, в половую тряпку. Можно ли ее отстирать в X X веке и вновь превратить в знамя надежд новых поколений, никто не знает (Новая газета, 20.01.2000); Что стало с испачканным словом «демократия»? (Радио Свобода, 14.06, 2005); Надо ли отмывать слово «реформа»? (Комсомольская правда, 16.06.2006); Сейчас слово «реформа» в устах многих звучит ругатель­ ством, если не получится отмыть это слово, то надо заменить его более чистым (Солдат удачи, 06.10.2004) .

Рассмотрим процесс смысловой модификации актуальной лексической единицы «реформа». Данный концепт оказался ключевым в определении тех преобразующих процессов, которые начались с попытки изменить партийно­ советскую систему. Современные социальные преобразования в России опреде­ лялись по-разному. Вначале говорили об ускорении темпов экономического развития, затем речь пошла о перестройке. После выхода России из СССР наиболее употребительной номинацией стали реформы (чаще в составе слово­ сочетания радикальные реформы) .

Необходимо отметить, что на протяжении всего хода радикальных изме­ нений в России эти преобразования не назывались революцией. Хотя револю­ ционными эти события осмысляются в силу масштабности катастрофы, кото­ рую вынуждена пережить страна. Причина табуирования термина революция кроется в дискредитации лексемы в общественном сознании России, поскольку романтический идол Революции исчерпал свои возможности в социальной па­ мяти: От слова «революция» сегодня всех тошнит (ОРТ, Однако, 9.06.2001) .

Тем не менее, термин публично артикулируется высшей политической элитой:

Любая революция, даже такая бархатная, как у нас, связана с разрушением (В.Путин, ОРТ, Время, 8.10.2002) .

Субъективная неосознанность объективной революции создала ту психо­ логическую среду, в которой проводящиеся преобразования в политической и экономические сферах инициаторы назвали достаточно обобщенно реформами .

Если мы обратимся к словарному определению основного значения данной лек­ семы, то увидим, что в его основе лежит признак «преобразование, изменение чего-л., не затрагивающее основ существующего государственного строя». П о­ скольку изменения в стране носят радикальный характер, касающийся всех су­ ществующих институтов государства - экономических, политических и соци­ альных, то в данном случае нельзя говорить о реформе в традиционном ее по­ нимании. В современной трактовке лексема приобретает новый смысловой при­ знак «интенсивного, существенного изменения» - глубоких, коренных преоб­ разований, требующих иногда конституционного оформления. Массовое созна­ ние отмечает смысловую модификацию концепта: На Государственном Совете специально отказались от слова «реформа», чтобы у общественности не сформировалось ощущение, что все будет сломано (АИФ, 6.03.2001);...если те не из числа новых устроителей светлого будущего, тех, кто руш ил СССР, тех, кто грабил каждого из нас, прикрываясь словом «реформа» (Отечество, 19.08.2000); Мы должны забыть слова реформа, революция, переворот в обра­ зовании (Учительская газета, 27.06.2000); Если бы реформа здоровья имело ме­ сто столетие спустя, то слово «реформа», наверное, было бы заменено сло­ вом «революция» (Здоровье, 25.10.1998) .

Трудности реформирования российской экономики, неудачи при проведе­ нии новых экономических реформ являются основной причиной появления еще одного смыслового оттенка - негативной окраски у лексемы реформа.

Устойчивость коннотативного компонента «неодобр.» подтверждается большим масси­ вом метавысказываний, встречающихся на страницах периодической печати:

Гайдаровские реформы - это чан с дерьмом, в который нас бросили; на исходе 90-х у народа и у его элиты сформировалась стойкая идеосинкразия на слово «реформа»; произнести слово «реформа» - это все равно что ругнуться ма­ том; сегодня слово «реформа» в массовом сознании превратилось в страшил­ ку; сейчас слово «реформа» в устах многих звучит ругательством и т.д. Со­ циологи, проводящие анализ разнонаправленных перемен в России 90-х гг., считают, что одной из причин негативных оценок проводящихся реформ явля­ ется «сама новизна, непривычность многих позитивных явлений в противопо­ ложность привычной традиционности того, что теряется» [Гордон, Клопов 2000: 34] .

Один из возможных путей снятия негативной оценочности понятия - пе­ реименование «старого» новым именем. Такой процесс мы наблюдаем со сло­ вом реформа. Контекстные материалы последнего времени фиксируют стрем­ ление инициаторов преобразований в любой области деятельности уйти от но­ минации реформа, дискредитирующей положительный смысл любых измене­ ний: Авторы условились не употреблять слова «реформа», мол, надо говорить не о коренном реформировании образования, а о его модернизации; Слово «ре­ форма» изгнано из словаря Центра стратегических разработок Германа Гре­ фа; Предшествующий опыт научил россиян бояться слова «реформа», поэто­ му имеет смысл говорить о «качестве продуктов и услуг»; Собрали в Подмос­ ковье представителей регионов, и они голосованием решали, применять ли в тексте доклада слово «реформа» или писать «модернизация». Решили, что слово «реформа» писать не следует; если хочешь провести реформу, никогда не говори слово «реформа» (Электронные СМИ) .

Текущий политический момент дает новую единицу, номинирующую смысл ‘социальные и экономические преобразования’ - словосочетание нацио­ нальный проект. Высказывания по поводу новой лексемы иллюстрируют осоз­ нание носителями языка преемственности номинаций: Говоря о том, как наши сограждане воспринимают суть национальных проектов, стоит отметить, что 44% опрошенных считают, что таковыми являются «обычные про­ граммы решения давно назревших социальных проблем, которым дали новое название» (СМИ.Ру, 26.01.2006); Должен заработать национальный проект «Развитие АПК». Впрочем, большинство людей даже в деревне воспринимают непривычное слуху словосочетание «национальный проект» как те же кури­ ные яйца, только «в профиль» (Трибуна (Сыктывкар, 3.02.2006). Кроме того, контексты содержат типичную для россиян критичность и иронию по отноше­ нию к термину, введенному властью, а, следовательно, потенциально содержа­ щему негативную коннотацию: Следующее поколение российских людей бу­ дет жить при национальных проектах (Деловое Повольжье (Волгоград, 27.03.2006); Само словосочетание «национальный проект» звучит как пропа­ гандистский термин (Краснодарские известия, 25.07.2006); Словосочетание «национальные проекты» действуют на многих россиян, как мулета на быка в корриде (Новости-online, 21.08.2006) .

Еще один из процессов, связанных с эволюцией смыслов в современном обыденном сознании, который привел к «загрязнению» слова, мы покажем на примере лексемы «демократия». Данный концепт для российского общества является заимствованным из чужого опыта, и поэтому появление новых смы­ слов в семантической структуре слова связано с адаптацией понятия на россий­ ской почве .

В чем специфика демократии по-русски? Почему лексема в сознании со­ временников осознается негативно: Сейчас слово «демократия» стало руга­ тельством, а раньше в перестройку было гимном (А.Макаров, Радио 101, 17.12.1998); слово "демократия" в нашей стране стало ругательным, никто уже, наверное, не воспринимает сегодня слово "демократия" как нечто стоя­ щее внимания (Эхо Москвы, 19.01.2004)? Чтобы ответить на этот вопрос, обра­ тимся к характеристике процессов общественной жизни, которые скрываются за смысловым дрейфом лексемы демократия в обыденном сознании, о транс­ формации эмоционально положительного восприятия слова на прямо противо­ положное. Любое новое понятие, особенно абстрактного характера, получаю­ щее в речемыслительной практике широкое распространение, обладает смысло­ вой размытостью, неясностью, поэтому оно стремится закрепиться в массовом сознании на основе ассоциативной связи с усвоенным понятием .

В семантической структуре лексемы «демократия» выделяется два сла­ гаемых: во-первых, мировоззренческое, понимаемое как принцип организации коллективной деятельности, при котором обеспечивается активное и равно­ правное участие в ней всех членов коллектива, и, во-вторых, понятие демокра­ тии как способа управления государством, как политический строй, основан­ ный на признании принципов народовластия. Для советского человека на поро­ ге перестройки демократия осознавалась скорее в мировоззренческом смысле, чем в политико-правовом. Слово «демократия» было знаком отрицания репрес­ сивного общественного порядка. В позитивном плане демократия ассоциирова­ лась со свободой как свободой слова и самовыражения, свободой места прожи­ вания внутри страны, свободой передвижения, выбора профессии и т.д. И, дей­ ствительно, с распадом СССР произошла либерализация, государство конституционно закрепило целый ряд свобод. Но либерализация оказалась не подкре­ пленной политико-правовой реорганизацией общества. Поэтому либерализация на российской почве обернулась анархией, которая номинировалась в совре­ менной разговорной речи в чрезвычайно частотную лексическую единицу бес­ предел, означающую крайнюю степень беззакония, беспорядка .

Демократическое общество в первую очередь - это правозаконное сооб­ щество. Система норм и запретов обеспечивают общественную дисциплину в демократическом государстве. К этому была не готова душа постсоветского че­ ловека, которая, осознав отсутствие коллективно-репрессивной общественной дисциплины, отбросила все внутренние контрольные механизмы. Демократиче­ ские свободы в русском сознании трансформировались в анархические принци­ пы: «все можно», «все позволено». Такая анархическая свобода, которая при­ шла на смену тоталитарному режиму, стала вызывать неприятие: Казалось, пришла долгожданная свобода, стоит на пороге. Вот сейчас она сорвет белый платок и обнажит свое прекрасное лицо. Она его обнажает, а там какой-то мерзкий гад, качок, который на тебя делает вот так пальцами, какие-то ларь­ ки угадываются, бандиты, первая Чечня - и ужас: какая свобода? Зачем? За­ бирайте ее обратно (А.Герман, Телемир, 2.09.2002) .

Растущей угрозе беспорядка общественное сознание противопоставляет порядок. Но этот порядок в сознании увязывается уже не с демократией, а с за­ конностью сильной власти, с «хорошим правительством» в рамках «справедли­ вого» общества. Приведем один из типичных рефлексивов: Не надо бояться слова «цензура» - это не собака злая. Учитывая менталитет нарда, власть должна быть жестче. Мы не можем жить без кнута и пряника. Мы же азиа­ ты, не надо нам этого стесняться. Народ царя видеть хочет! Это было, есть и будет (А.Розенбаум, АИФ, 9.09.2002). В этом видится непрекращающаяся драма русской истории: разрываться между требованием демократии, которая перерождается в анархию, отсутствие порядка, и столь же постоянным и проти­ воречащим первому требованию стабильности, которое, в свою очередь, склон­ но перерастать в авторитаризм .

Еще одной из причин семантического дрейфа концепта демократии, ко­ торый привел к необходимости «отмывания» слова, являются иждивенческие, патерналистские ожидания общества в отношении к государству. Для россий­ ского государства типична опекунская политика, держащая общество в незре­ лом состоянии по принципу «мы - ваши отцы, вы - наши дети». Большинство россиян пассивно, и их неудовлетворенность жизнью сохраняется лишь на «настроенческом» уровне в форме хронического, безадресного, «фонового» недо­ вольства .

Исторически сложившиеся отношения россиян с государством привели к тому, что большинство граждан изначально связывает ценности демократии не только с политическими свободами, но и с материальным благополучием. Убе­ жденность в том, что демократическое государство обеспечит экономическое процветание, делало миллионы людей приверженцами демократических ценно­ стей. Понимание демократии в обыденном сознании представляется в виде вла­ сти, находящейся в руках демократов, которые являлись бы блюстителями справедливости, знакомыми с нуждами народа. Естественно, при таком пони­ мании демократии разочарование в ней было вызвано беспрецедентным эконо­ мическим спадом, который произошел при правительстве, именующим себя демократическим. Неудивительно, что слово демократия стало бранным сло­ вом. Недоверие к демократии, к политике в целом усиливается из-за коррумпи­ рованности политической элиты, для которой становится характерной неспо­ собность защитить граждан от произвола .

Такой особый амбивалентный тип русской ментальности, сочетающий в себе противоречивые черты свободолюбия и покорности, подданичества и гра­ жданственности, явился решающим при эволюции смысла концепта демокра­ тия. Отсутствие демократической традиции в национальной политической культуре является основной причиной трансформации значения лексемы демо­ кратия .

Подведем итоги. В русском языке новейшего времени процесс смысловой эволюции актуальных слов политического словаря привел к своеобразному «социокультурному хиазму» [Полонский 2003: 244] - «переполюсированию»

положительной оценки лексемы на отрицательную. Появившийся тип единиц с негативной нагруженностью порождает общественную потребность в реабили­ тации актуального политического слова. Эксплицированная в метаязыковых высказываниях потребность в «отмывании» слов свидетельствует об укрепле­ нии тенденции оценочной нейтрализации политического лексикона .

Литература Гордон Л., Клопов Э.

Динамика условий и уровня жизни населения (раз­ нонаправленные тенденции 90-х годов) // Мониторинг общественного мнения:

Экономические и социальные перемены. 2000, №5 .

Матвеева Т.В. Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М.. 2003 .

Полонский А.В. Русская «орк-культура»: модификация концепта «чело­ век» // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Мате­ риалы Международного симпозиума. Волгоград, 22-24 мая 2003 г. Часть 1. На­ учные статьи. Волгоград, 2003 .

Эпштейн М.Н. Идеология и язык: (Построение модели и осмысление дис­ курса) // Вопросы языкознания. 1991. № 6 .

«Мы их и в сортире замочим», или штрихи к риторическому портрету В.В.Путина24 Один из излюбленных политических ходов экс-президента России Б.Н.Ельцина - выдвижение на высшие руководящие посты кандидатов, неиз­ вестных широкой российской общественности. Так было с С.В. Кириенко, так произошло и с В.В.Путиным, занявшим пост премьер-министра, а позже став­ шим исполняющим обязанности президента России. Неожиданное появление на политической арене малоизвестных политических фигур создает сложную ситуацию в общественной жизни страны. Общество получает руководителя, личность которого сравнивают с белым листом бумаги и с черным ящиком. На сегодняшний день самым частотным высказыванием о преемнике Б.Н.Ельцина является фраза «Мы ничего не знаем о Путине» .

Поэтому успешный путь социализации политика должен быть интенсив­ но кратким и эффективным. «Незнакомец» не имеет права на ошибки, которые может позволить себе политик со сложившимся реноме. Коммуникативная стратегия политика - «понравиться народу» - осуществляется в рамках самопрезентации своего «я» другим и находится в прямой зависимости от того, как складываются взаимоотношения коммуникантов в диалоге .

24 Политический дискурс в России — 4. М атериалы рабочего совещания 22 апр.2000. М., 2000 .

С.43-45; Политический дискурс в России. 1996-2006. Хрестоматия. М., 2007 .

Моделирование имиджа предполагает выделение доминанты, поскольку в сознании масс срабатывает прежде всего самый простой из механизмов взаимо­ понимания - механизм стереотипизации, т.е. формирования устойчивого и уп­ рощенного образа другого как результат обобщенного личного опыта индивида .

На формирование доминантного признака имиджа В.В.Путина изначально по­ влияли два факта: во-первых, биографический факт службы В.В.Путина в ФСБ, во-вторых, прямая связь в сознании масс имени политика с событиями второй чеченской войны. На основе этих признаков смоделирована доминанта Сильной руки, жесткого, требовательного человека, скупого на слова, с превалирующим рационально-эвристическим типом поведения .

Политическая власть держится на управлении людьми разной политиче­ ской ориентации, осуществляемом через слово. 16 сентября 1999 года в самом начале своей политической карьеры премьер-министра произошел небезызве­ стный широкой общественности эпизод: в официальной обстановке на одном из брифингов В.В.Путин на вопрос журналиста об отношении премьерминистра к чеченской войне ответил фразой, ставшей визитной карточкой по­ литика: «Мы будем преследовать террористов везде... Вы меня извините, в туалете поймаем - мы их и в сортире замочим». Реакция адресата была мгновенной и долгосрочной - с 17 сентября и по сей день это высказывание в разных контекстных вариантах не сходит со страниц печати при упоминании имени В.В. Путина. Задача нашего сообщения - попытаться ответить на во­ прос: является ли это высказывание коммуникативной удачей или неудачей В.В .

Путина?

Охарактеризуем анализируемое событие с точки зрения коммуникативно­ этических норм.

Встреча с журналистами проходила в рамках официальной си­ туации, которая опирается на риторические критерии нормативности и эффек­ тивности и включает комплекс средств, выражающих категорию официально­ сти:

1. Строго прогнозируемый характер коммуникативных ситуаций .

2. Совпадение границ официального общения с границами социально­ статусного общения .

3. Выбор нейтральных языковых средств общения .

4. Учет аудитории, четкая коммуникативная цель, ясно сформулирован­ ный предмет обсуждения и т.д .

Перечисленный набор признаков официальной ситуации позволяет сде­ лать вывод, что В.В. Путин нарушает практически все критерии официально­ сти. Понятна его стратегия нарушения официальных рамок - причина кроется в отторжении ритуальных рамок официального общения тоталитарного общест­ ва, внутренний протест сформировал речевую тактику личностно ориентиро­ ванного общения. Понятна коммуникативная цель - усилить эффективность вы­ сказывания, при этом выбран самый простой способ аффектации речи - упот­ ребление «сильной» лексики из языка деклассированного класса. В.В.Путин реализовал право говорящего на выбор двух возможных стилистических видов

- нейтрального и маркированного. Но, с другой стороны, «акт предпочтения одного языкового средства другому - так же, как степень его осознанности - это и есть сам говорящий, «образ автора» данного высказывания»

(Т.В.Винокур,1989, 18). В.В.Путин не вышел за рамки своего образа Сильной руки, аудитория ждала жестких слов от политика .

Тем не менее говорящий не добился желаемого результата. Полученный коммуникативный диссонанс объ­ ясняется тем, что В.В. Путин использовал стратегию, конвенционально недо­ пустимую в данной коммуникативной ситуации. Носитель элитарного типа ре­ чевой культуры, представитель высшего эшелона власти, используя обороты из языка уголовников, демонстрирует раскованность в ущерб чувству меры, что характерно для инвективной речевой стратегии, которая отражает эмоциональ­ но-биологические реакции языковой личности. В.В. Путин в желании прибли­ зить к себе адресата использовал сильный прием, нарушив при этом нормы ри­ торического этоса, - унизил достоинство адресата, обращаясь к нему на языке уголовников, тем самым понижая всю российскую аудиторию до говорящих на этом языке. И это, безусловно, коммуникативная неудача В.В. Путина .

В.В. Путин не учел дифференциации современного социума по интеллек­ туальному капиталу. В России по-прежнему значимо общественное мнение лю­ дей, для которых важны традиции престижа знания и культуры. Именно эта часть общества, приходя в себя после коммуникативного шока, в качестве реак­ ции самозащиты превращает реплику В.В. Путина в его визитную карточку, ти­ ражируя его высказывание в рамках иронических текстов, используя как элемент языковой игры, придумывая анекдоты, одним словом, делает уголовный фразеологизм высокочастотным речевым стереотипом .

Таким образом, знаменитая фраза В.В. Путина сработала четко на ядро в структуре имиджа (правда, с не совсем желательным эффектом). Но ядро долж­ но обогащаться периферийными микрополями, понятие имиджа не исключает, а предполагает динамику в соотношении реальных качеств личности с модели­ руемыми. Периферийные микрополя выстраиваются благодаря продуктивной работе СМИ - очерчивается роль отца и мужа (публикации в «Комсомольской правде» о теще и семье и.о.президента, интервью В.Леонтьева в программе «Однако» с В.В. Путиным в неофициальной обстановке), формируется реноме непредсказуемого путешественника (репортажи в новостийных программах по телевидению). К схематическому портрету В.В. Путина добавляются человече­ ские черты - честность, скромность, работоспособность, простота и т.д. Эйфо­ рия любви набирает обороты, как сказал журналист в последних «Итогах» на НТВ от 13 феврала 2000 года. Эффективность работы по формированию имид­ жа В.В.Путина определят результаты выборов президента России 26 марта 2000 года .